Аудиокниги в Исполнении "Серожа Руль": Очарование Слов и Искусства Голоса

Сатирический рассказ Виктора Пелевина 1989 года. Первое произведение автора. Вошёл в авторский сборник «Relics. Ранее не изданное» 2005 года

Юмористическая зарисовка. Автор текста неизвестен. Второе название: «Запретный плод».

«Кандид, или Оптимизм» — наиболее часто публикуемое и читаемое произведение Вольтера. Повесть была написана, вероятно, в 1758 году и год спустя появилась в печати сразу в пяти странах под видом «перевода с немецкого». Она тут же стала бестселлером и была на многие годы запрещена под предлогом непристойности. Сам Вольтер считал её безделкой и в некоторых случаях даже отказывался признавать своё авторство. По жанру это философская повесть с налётом абсурдистики и цинизма, «замаскированная» под плутовской роман (форма восходит к «Правдивым историям» Лукиана). Герои повести — Кандид, его подруга Кунигунда и наставник Панглосс — колесят по всему обитаемому миру, присутствуя при сражениях Семилетней войны, взятии русскими Азова, Лиссабонском землетрясении, и даже посещают сказочную страну Эльдорадо. Странствия героев служат автору поводом для того, чтобы высмеивать правительство, богословие, военное дело, литературу, искусство и метафизику, в особенности оптимиста Лейбница с его учением о том, что «бог не создал бы мира, если бы он не был лучшим из всех возможных». Эти слова перефразированы Вольтером как «всё к лучшему в этом лучшем из миров», и звучат саркастическим рефреном каждый раз, когда на долю героев выпадают новые бедствия.

Пелевин вскрывает оккультную суть советских аббревиатур, указывая на ошибку гэкачепистов — их неудачу он объясняет неправильным выбором мистического кода.

Бигус. Кто служил тот поймёт. Юмористический рассказ. Автор текста неизвестен.

Повесть о женщине из другого времени.

Рассказ Виктора Пелевина раннего периода, применяющий характерный пелевинский приём, встречающийся и в других его произведениях: «Жизнь насекомых», «Затворник и Шестипалый», «Ника». Зигмунд сидит в венском кафе и однообразно реагирует: «Ага», на мелкие происшествия вокруг. Дама упрекает господина, что в сумочку набился снег. «Ага», — тихо сказал Зигмунд. Официант по указаниям хозяйки открывает в полу люк и лезет туда; хозяйка поднимается вверх по лестнице, поставленной официантом. «Ага! Ага!», — громко сказал Зигмунд. Через несколько таких повторов только самый девственный читатель, никогда не слыхавший о докторе Зигмунде Фрейде и его теориях, может не понять, что речь идёт о фрейдистских толкованиях эпизодов обыденной жизни. Рассказ пронизан иронией набоковского типа по отношению к Фрейду и его теории всепроникающей сексуальности.