Байкальская Людмила – Сказ про Мастера и Интернет-базар
16 
Сказ для тех, кто уже давно не верит в жар-птиц, но хорошо знаком с троллями из соцсетей.
Сказ про Мастера и Интернет-базар
Сказ для тех, кто уже давно не верит в жар-птиц, но хорошо знаком с троллями из соцсетей.
В некотором царстве, в некотором Интернет-государстве раскинулся шумный-прешумный Лес. А может, и не Лес это вовсе был, а огромный интернет-Базар, где с утра до ночи не умолкали голоса.
И жили недалече от того Базара особой породы зверолюди — Крикуны-Пустобрехи. Самый главный среди них был пузатый ТримальХион. Не колдун он был, не чародей, а так, пыль в глаза пускать мастак. Обзавелся он Волшебным Рогом — а может, и не волшебным, и не рогом, а просто Громкоговорилкой. И понеслось вещание… И понеслось вещание...
Собрался как-то вокруг него народ, а он и давай трубить через рог:
—Глядите-ка, Мастер из соседней слободы шкатулку новую сделал! А она кривая, между прочим! И дерево не то! И лак не блестит! И узор не тот! Ерунда, а не работа!
Сильно уж завидно ему было, что Мастер свободно жил, ни перед кем голову не склонял.
А сам-то ТримальХион за всю жизнь и щепки не обточил. Но прислуживаться и угождать богатым любил, и приплачивали ему за это, и одарили Волшебным Рогом, Громкоговорилкой, чтоб голос у него был ещё ГРОМЧЕ.
И сразу нашлись у него подпевалы-ТримальХоры, а по-народному — такие же Крикуны-хористы. Загалдели, заголосили, разнесли по всей округе кривду обманную. И не смел никто им перечить, –не то навалятся скопом — забьют до полусмерти.
А что же Мастер? А Мастер в своей светёлке-мастерской сидел и работал над шкатулкой. Услышал он этот гул и гомон. Вздохнул. Да не от обиды, — от жалости к ним, подпевалам злым.
– «Пустая посудина громче звенит» – только и сказал.
Потому что знал он великую тайну: крикуны больше всего на свете и боятся тишины. В тишине слышно, что у них внутри-то ПУСТО, словно в высохшем колодце или пустом ведре.
И решил Мастер не вступать в перепалку. Не кричать в ответ:
«А вот и не кривая моя шкатулка! А вот и дерево то самое, какое нужно!»
Принялся Мастер за новую поделку. За то время, что в Интернет-лесу шум да гам стоял, он с лёгкой усмешкой взглянул в сторону Базара, и даже перед своими домашними оправдываться не стал. Его РАБОТА была ответом на козни недоброжелателей. И, как человек дела, он просто ещё глубже погрузился в неё, как говорится, «с головой». Вкладывая всё своё мастерство, душу и сердце в неодушевлённый предмет, — он резал, оттачивал, шлифовал, полировал и изредка, как бы со стороны, любовался красотой каждой детали, каждой завитушкой узора.
Шкатулка вышла ещё краше прежней, точнее и узористее. А Крикуны тем временем всё продолжали «базарить» — спорить до хрипоты и переругиваться меж собой, — кому из них виднее, чья кривда прямее, чей спор забористей, а голос громче. От их гвалта у них самих уже в ушах звенело и в башке трещало.
И стали люди потихоньку от них отходить, сторониться, потому что устали от пустого нескончаемого шума-гама и пустопорожней болтовни. Потянулись люди по одному, а то и по два, по трое к Мастеру. Не за громкими словами, а поглядеть да потрогать своими руками то, что сотворил он в мастерской. Долго стояли потом с тихим изумлением, разглядывая работы мастера, молча восхищаясь красотой его поделок.
И стали понимать: и стар, и млад, что правда — не в крике и споре, а в умелых руках, делающих своё дело. Неважно, рождается ли это дело под стук молота кузнеца или в тишине ровного дыхания вышивальщицы, в ритмичной работе косарей или под скрип пера летописца. Правда в тех, кто свое дело ЛЮБИТ и на благо людское ДЕЛАЕТ.
В некотором царстве, в некотором Интернет-государстве раскинулся шумный-прешумный Лес. А может, и не Лес это вовсе был, а огромный интернет-Базар, где с утра до ночи не умолкали голоса.
И жили недалече от того Базара особой породы зверолюди — Крикуны-Пустобрехи. Самый главный среди них был пузатый ТримальХион. Не колдун он был, не чародей, а так, пыль в глаза пускать мастак. Обзавелся он Волшебным Рогом — а может, и не волшебным, и не рогом, а просто Громкоговорилкой. И понеслось вещание… И понеслось вещание...
Собрался как-то вокруг него народ, а он и давай трубить через рог:
—Глядите-ка, Мастер из соседней слободы шкатулку новую сделал! А она кривая, между прочим! И дерево не то! И лак не блестит! И узор не тот! Ерунда, а не работа!
Сильно уж завидно ему было, что Мастер свободно жил, ни перед кем голову не склонял.
А сам-то ТримальХион за всю жизнь и щепки не обточил. Но прислуживаться и угождать богатым любил, и приплачивали ему за это, и одарили Волшебным Рогом, Громкоговорилкой, чтоб голос у него был ещё ГРОМЧЕ.
И сразу нашлись у него подпевалы-ТримальХоры, а по-народному — такие же Крикуны-хористы. Загалдели, заголосили, разнесли по всей округе кривду обманную. И не смел никто им перечить, –не то навалятся скопом — забьют до полусмерти.
А что же Мастер? А Мастер в своей светёлке-мастерской сидел и работал над шкатулкой. Услышал он этот гул и гомон. Вздохнул. Да не от обиды, — от жалости к ним, подпевалам злым.
– «Пустая посудина громче звенит» – только и сказал.
Потому что знал он великую тайну: крикуны больше всего на свете и боятся тишины. В тишине слышно, что у них внутри-то ПУСТО, словно в высохшем колодце или пустом ведре.
И решил Мастер не вступать в перепалку. Не кричать в ответ:
«А вот и не кривая моя шкатулка! А вот и дерево то самое, какое нужно!»
Принялся Мастер за новую поделку. За то время, что в Интернет-лесу шум да гам стоял, он с лёгкой усмешкой взглянул в сторону Базара, и даже перед своими домашними оправдываться не стал. Его РАБОТА была ответом на козни недоброжелателей. И, как человек дела, он просто ещё глубже погрузился в неё, как говорится, «с головой». Вкладывая всё своё мастерство, душу и сердце в неодушевлённый предмет, — он резал, оттачивал, шлифовал, полировал и изредка, как бы со стороны, любовался красотой каждой детали, каждой завитушкой узора.
Шкатулка вышла ещё краше прежней, точнее и узористее. А Крикуны тем временем всё продолжали «базарить» — спорить до хрипоты и переругиваться меж собой, — кому из них виднее, чья кривда прямее, чей спор забористей, а голос громче. От их гвалта у них самих уже в ушах звенело и в башке трещало.
И стали люди потихоньку от них отходить, сторониться, потому что устали от пустого нескончаемого шума-гама и пустопорожней болтовни. Потянулись люди по одному, а то и по два, по трое к Мастеру. Не за громкими словами, а поглядеть да потрогать своими руками то, что сотворил он в мастерской. Долго стояли потом с тихим изумлением, разглядывая работы мастера, молча восхищаясь красотой его поделок.
И стали понимать: и стар, и млад, что правда — не в крике и споре, а в умелых руках, делающих своё дело. Неважно, рождается ли это дело под стук молота кузнеца или в тишине ровного дыхания вышивальщицы, в ритмичной работе косарей или под скрип пера летописца. Правда в тех, кто свое дело ЛЮБИТ и на благо людское ДЕЛАЕТ.