Бесплатные Аудиокниги от автора "Кригер Борис" на Audiobukva.ru, страница 39

Новые переводы произведений великих мастеров литературы — Шекспира, Байрона, Гёте и Гейне —   открывают перед читателями новые горизонты восприятия классических произведений. Тексты, которые уже давно стали частью мирового культурного наследия, обрели вторую жизнь благодаря глубокому переосмыслению материала оригинала и свежести подхода переводчика.

Читатель встретится с Шекспиром, чьи сонеты зазвучали иначе, сохраняя тонкости английского оригинала, но и обогащаясь уникальными оттенками русского слова. Поэзия Байрона, наполненная страстью и романтизмом, обрела свежие краски и эмоциональную глубину. Гёте, великий немецкий поэт и мыслитель, предстанет перед читателями в уникальном свете, благодаря точным и выразительным переводам его произведений. А стихи Гейне, полные иронии и меланхолии, зазвучат на русском языке с неожиданными интонациями.

Каждое из этих произведений в переводе становится мостом между культурами и эпохами, позволяя современному читателю погрузиться в мир классической европейской поэзии с новым уровнем понимания и восприятия. Эти переводы — не просто тексты, а целые миры, открытые для исследования и переосмысления.

В центре внимания книги не столько биография или творчество в привычном смысле, сколько напряжённая духовная драма, в которой Гоголь оказывается не учителем, а учеником, не пророком, а ищущим. В ней раскрывается философия невозможности быть цельным, быть святым, быть услышанным и услышать. Через анализ его прозы, писем, поступков и молчания прослеживается путь, где попытка говорить о Боге становится попыткой спасти себя, а молчание — последней формой честности. Это книга о человеке, в котором духовный поиск стал судьбой, а не завершённой позицией; о писателе, который ушёл в молчание, так и не высказав самого главного.

«Внутриутробное эссе» — как кроссворд с вертикалями и горизонталями, складываешь мозаику из того, что же хотел сказать и сказал автор. Появляется ощущение цикличности — словно читаешь поток сознания уже прожившего жизнь еще не родившегося эмбриона. Может быть, только находясь в утробе мы обладаем всеми знаниями мироздания? Для того чтобы родиться и попытаться вспомнить забытое великое знание? Но нет, эмбрион — не Господь Бог, он может лишь ждать своего появления на свет, сетовать на скуку и отсутствие окон в утробе, параллельно упражняясь в остроумии, сравнивая пророчества священных книг с «литературными ценностями преисподней».

Время вовсе не собирается шутить, и я его возненавидел не на шутку. А как бы вы отнеслись к убийце, сначала убившему невинного хомяка, а потом угробившего вашу бабушку? И, очевидно, не собирающемуся остановиться на этих скромных достижениях. Этот убийца собирается убить всех ваших домашних, включая кошек и собак, всех продавцов универмагов, дикторов телевидения, вообще всех, кого вы знали, видели и вообще о ком могли бы только подумать. Но самое страшное – этот убийца собирается убить вас. Хотите, я назову вам его имя? Записывайте. Его имя – ВРЕМЯ.

В момент написания пьесы в мире от коронавируса умерли полтора миллиона человек. Можно без конца спорить о верности этих данных, но уже по тревожным вестям от знакомых и близких чувствуется, что происходит нечто ужасное, отвратительное, а главное глубоко и бесповоротно трагичное.

Сам автор переболел одним из первых и был на шаг от смерти. Никогда в жизни ему не приходилось испытывать ничего подобного. Словно боевое средство недуг в считанные часы напал на легкие и довёл организм до изнеможения невероятным жаром.

Почему-то мы стали забывать, что каждая смерть – это прежде всего личная трагедия, какова бы ни была её причина. Не важно от меча, огня или вируса не стало человека, наш долг не дать ему уйти незамеченным, забытым и всеми оставленным ещё при жизни,

И литература, а тем более драматургия, неизбежно являясь зеркалом жизни, не могут обойти стороной и нынешний крик отчаяния человеческого рода, и снова поднимаются извечные вопросы бытия, пусть и остающиеся без ответа.

Эта пьеса посвящается всем жертвам пандемии, их родным и близким.

Книга представляет собой размышление об одной из самых известных трагедий Шекспира — «Юлий Цезарь» — и её влиянии на восприятие власти, риторики и человеческой природы. Автор соединяет личные воспоминания с аналитическим взглядом, раскрывая тонкости произведения через призму собственного опыта. Центральное место в книге занимает речь Марка Антония, которая рассматривается не только как пример высочайшего риторического мастерства, но и как инструмент манипуляции, способный превратить толпу в стихию. Автор показывает, как повторение, сарказм и паузы превращают слова в оружие, способное изменить ход истории.

Особое внимание уделено тому, как трагедия обнажает природу власти и её неотделимость от человеческих амбиций и слабостей. Через воспоминания о школьных годах, первых попытках перевода текста и современное переосмысление монолога Антония автор создаёт личный и универсальный рассказ о том, как искусство способно изменять нас. Эта книга — не только об одном из шедевров мировой литературы, но и о путях постижения самого себя через текст, время и опыт.

На диске «Волновая природа любви» собраны семь рассказов Бориса Кригера, написанных изысканной, ажурной прозой. Родившийся в СССР, живший в Израиле и Норвегии, а ныне обосновавшийся в Канаде автор делится со слушателями своим немалым жизненным опытом. Обаяние с детства знакомого голоса всенародно любимого актера Валентина Гафта привносит в тексты Кригера дополнительное словесное волшебство. Повествуя о вещах привычных, автор заставляет взглянуть на них под другим углом и осознать необычайную прелесть мира, в котором главной ценностью во все времена будет любовь. СодержаниеСмерть эротизма Волновая природа любви Политика — наука дилетантов Балагуры Бардак Бегство Бессмертие

Книга представляет собой философский анализ идей Льва Шестова, подчеркивая его радикальный разрыв с рационализмом и стремление к освобождению от любых догматических систем. В центре размышлений – идея, что истина не может быть познана разумом и не укладывается в логические конструкции, а открывается исключительно через личный экзистенциальный опыт, сомнение и веру. Автор прослеживает параллели между философией Шестова и ключевыми интеллектуальными течениями XX века, включая экзистенциализм, критику научного метода и принцип неопределенности, раскрывая его влияние на современные дискуссии о границах познания и свободе мысли.