Бесплатные Аудиокниги от автора "Лейкин Николай" на Audiobukva.ru, страница 2

Лейкин, Николай Александрович — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра».В рассказах Лейкина получила отражение та самая «толстозадая» Россия, которая наиболее ярко представляет «век минувший» — оголтелую погоню за наживой и полную животность интересов, сверхъестественное невежество и изворотливое плутовство, освящаемые в конечном счете, буржуазными «началами начал».

Николай Лейкин родился 19 декабря 1841 года в Санкт-Петербурге, в купеческой семье. Он получил образование в немецком реформаторском училище, после чего занимался коммерцией, помогая отцу с делами, был приказчиком в Гостином дворе и некоторое время служил в страховом обществе.

В 1860 году Николай Александрович стал публиковаться в журнале «Русский мир», «Искра» и других печатных изданиях. Он писал очерки, рассказы, повести и пьесы о нравах петербургских купцов и чиновников. В начале 1870-х годов Лейкин стал сотрудником «Петербургской газеты», в которой почти каждый день издавал «сценки» из мещанского быта. Кроме того, Николай Александрович издавал юмористический литературно-художественный еженедельный журнал «Осколки». Именно в нем печатал свои первые рассказы Антон Чехов.

По мнению критиков, Лейкин часто хотел потешить читателя смехотворными словечками, не вкладывая в некоторые произведения глубокого смысла. Однако в его творчестве есть и серьезные стороны: Николай Александрович не пытался поймать читателей на популярные в то время юмористическими порнографические «приманки», а также старался быть обличителем темных сторон своих героев.

Я захватил удочки, сажалку и лесы. Мы пошли мокрым лесом, спускаясь под горку, и вышли на луг. Над соседним бугром, над крышами мокрых сараев, в небесах полукругом светилась радуга. Мы сели в лодку и, опираясь деревянным колом, поплыли вниз по течению. Показался желтый песчаный обрыв по ту сторону реки. Я остановился у берега, воткнул кол, привязал веревку и, распустив ее, переплыл на другую сторону берега. На той стороне я тоже вбил кол в грунт и привязал к нему туго второй конец веревки. А потом, держа веревку руками, переправился назад, где стоял Шаляпин. — Садись, здесь хорошее место. С Шаляпиным вместе я, вновь перебирая веревку, доплыл до середины реки и закрепил лодку. — Вот здесь будем ловить. Отмерив грузом глубину реки, я на удочках установил поплавки и набросал с лодки прикормки — пареной ржи. — Вот смотри: на этот маленький крючок надо надеть три зернышка — и опускай в воду. Видишь, маленький груз на леске? Смотри, как идет поплавок по течению! Он чуть-чуть виден. Я нарочно так сделал. Как только его окунет, ты тихонько подсекай концом удилища. И поймаешь.

Николин день. Вечер. Старший дворник Николай Данилов вправляет «престол» по деревне и день своего ангела. Небольшая комната, треть которой занята русской печкой, переполнена гостями.

Был вечер. Газовые рожки ярко освещали раздевальную комнату Туликовых бань. Народу было не много. В углу, на диване, завернувшись в простыню, лежал пожилой купец с окладистой бородой и пил кислые щи. Поодаль от него раздевался, снимая с себя сюртук с погонами, чиновник военного министерства. В другом углу поп расчесывал гребнем свои мокрые волосы.

Жареным гусем пахнет, печеной ветчиной и лампадками в квартире богатого купца Матвея Романовича Оголовкова. К этому запаху примешивается и запах ельника от рождественской изукрашенной елки, стоящей в углу зала.

В трактире, на черной половине, сидели два мужика и пили чай. Один из них был пожилых лет, приземист, коряв из лица, в рваном полушубке, другой — молодой, румяный, в новой дубленке, новых валенках и с серьгой в ухе — ухарь-парень: не то разносчик, продающий с лотка, не то фабричный.

Угол Гостиного двора, выходящий к часовне, где стоят саечники, освещен электрической свечой Яблочкова. Естественное дело, что это зрелище собрало народ. Все дивуются новинке.

— Поди ж ты, как народ ухищряется! — восклицает пожилой извозчик. — Разбери теперича, что тут горит: огарок не огарок, кислота не кислота, и масла не видать…