Аудиокниги в Исполнении "Старчиков Степан": Очарование Слов и Искусства Голоса, страница 5

Родители молодого англичанина, Джека Гранта, в 1880 году отправляют его к новой жизни в только что созданную колонию в Западной Австралии. Там, у причала, его встречает мистер Джордж, типичный «диккенсовский» персонаж, и представляет его родственникам матери Джека. Джеку предстоят множество приключений и встреч с запоминющимися, живописными персонажами, причем некоторые — занимательно эксцентричны. Он усмиряет лошадей, сражается с кенгуру, и соперничает за любовь к двум своим кузинам, кареглазой Монике, на которой он впоследствии женится, и темноглазой Мэри, очаровавшей его. Джек из юноши превращается в независимого мужчину, с собственными яркими представлениями о жизни и будущем.

Роман «Юный император» повествует о событиях российской истории, произошедших за два года царствования Петра ІІ. В этом романе представляется малоизвестная страница русской истории- царствование внука Петра І, сына казненного царевича Алексея императора-отрока Петра ІІ. Кратковременное и трагическое правление его изобиловало дворцовыми интригами наставников и фаворитов: Меншиковых, Долгоруких, Остермана, Голицына и других. В романе рассказывается о судьбах царских невест Марии Меншиковой и Екатерины Долгорукой, о недолгой жизни сестры императора – царевны Натальи, о последних годах Екатерины Лопухиной, первой жены Петра І, о молодости будущей императрицы России Елизаветы Петровны. В основу сюжета романа легли дворцовые конфликты, государственная судьба и интимная жизнь молодого императора Петра І І, со смертью которого прекратилась мужская линия дома Романовых. Роман проникнут духом любви к России, ее прошлому, к славным представителям русского народа.

В старинном особняке Саванны туманным утром 2 мая 1981 года прогремели выстрелы – убит Дэнни Хэнсфорд, молодой человек с сомнительной репутацией. Под подозрением оказывается хозяин дома… Так начинается расследование, длившееся десять лет. Именно столько времени потребовалось, чтобы узнать, что же все-таки тогда произошло – убийство или акт самозащиты. Однако главное в романе вовсе не детективная составляющая, а сам городок Саванна с его обитателями: светскими дамами из Карточного клуба замужних женщин; затворником, чья бутыль с ядом способна убить всех жителей города; пожилым человеком, выгуливающим каждый день несуществующую собаку; королевой красоты леди Шабли, выступающей в весьма экстравагантном шоу; жрицей вуду, проводящей ритуалы ночью на кладбище… Самое интересное, что эта история и все ее персонажи – не вымысел. Джон Берендт, основываясь на реальных событиях, сумел создать роман, завоевавший сердца миллионов читателей.

Их было два брата — Джон и Майкл. Два непримиримых соперника во всем. Два юриста — но первый так и остался второсортным адвокатом в небольшом городке, а второй поднялся до уровня помощника судьи Верховного суда США. Они не общались несколько лет, но все-таки их было двое. А теперь остался только один. И ему предстоит забыть былую неприязнь и разобраться с тайной смерти брата. И отомстить за него…

Имя Проспера Мерима обычно ассоциируется с именем неистовой цыганки Кармэн, но самая известная его новелла отнюдь не является единственной, где кипят роковые страсти. В мистической «Венере Илльской» статуя раскрывает свои объятия человеку, «Души чистилища» рассказывают бессмертную легенду о искусителе Дон Жуане, а под дверь «Голубой комнаты», где прячется от всего мира влюбленная пара, течет пролитая убийцей кровь… Содержание: Венера Илльская Этрусская ваза Жемчужина Толедо Души чистилища Голубая комната Федериго Кармен

Случайная находка, сделанная землянами в космосе Непонятный артефакт давно исчезнувшей цивилизации? Или все-таки — генератор нуль-тоннелей, ведущих, согласно легенде, в другую галактику — к сокровищу, открывающему власть над Вселенной?! Чтобы понять — надо ДОБРАТЬСЯ! Охота начинается. Люди и «чужие» вступают в гонку Победитель ПОЛУЧИТ ВСЕ! Слушайте аудиокнигу «Наследие исполинов» — первую книгу нового цикла Владимира Васильева «Война за мобильность»!

Спор о престолонаследии, который возник в конце великокняжения Иоанна III и в котором бояре, из ненависти к супруге Иоанна III и матери Василия Иоанновича Софии Фоминичне Палеолог, держали сторону Дмитрия Иоанновича, отразился на всём времени великокняжения Василия Иоанновича. Он правил посредством дьяков и людей, не выдававшихся знатностью и древностью рода. При таком порядке он находил сильную опору в влиятельном Волоколамском монастыре, монахи которого назывались иосифлянами, по имени Иосифа Волоцкого, основателя этого монастыря, большого приверженца Софии Фоминишны, в которой он находил опору в борьбе с ересью жидовствующих.

Историки литературы очень любят исследовать вопросы о зависимости писателей друг от друга и о влиянии предшествующих на последующих. Мне лично эта литературоведческая традиция представляется малопродуктивной даже и с чисто научной точки зрения. То, что один писатель своим творчеством напоминает другого, очень часто объясняется не влиянием, не воздействием одного на другого, но сродством их душ, а потому и стилей. Стиль и душа неотрывно связаны друг с другом. Установление этих созвучий гораздо важнее, чем установление влияний. О том же, кто из русских писателей Зайцеву наиболее созвучен и за что им любим, он сам рассказал в своих трех монографиях о Жуковском, Тургеневе и Чехове. Написаны все три монографии по-зайцевски. Не извне, а изнутри. С интуитивным проникновением в жизненные судьбы любимых им авторов и с повышенным вниманием к религиозным темам их творчества; по отношению к Чехову это подчеркивание религиозной темы кажется на первый взгляд не вполне оправданным, но при более глубоком проникновении в зайцевское понимание Чехова, оно все же убеждает. Очень важно и ценно в этих монографических работах Зайцева и то, что жизни писателей и развитие их творчества даны на тщательно изученном и прекрасно написанном фоне русской культурной и общественной жизни. Это прежде всего относится к Тургеневу и к Жуковскому. В меньшей степени – к Чехову. Но все же и за ним стоит фон нашего времени. Считая Жуковского истоком русской поэзии, Зайцев не преувеличивает ни его художественного дара, ни числа его бесспорных творческих удач. Он лишь отмечает особенности его поэтического дарования: «легкозвонную певучесть» его голоса, «летучий сквозной строй» его стиха и «спиритуалистическую легкость» его поэзии. Восхваляет он его лишь указанием на то, что в Жуковском впервые раздались те звуки, что создали славу великого Пушкина. Жуковский, – пишет Зайцев, – русский Перуджино, через которого войдет, обгоняя и затемняя его, русский Рафаэль. Тхоржевский в «Истории русской литературы» упрекает Зайцева в том, что он в своей «мастерской книге» о Жуковском стилизует поэта под святого. Упрек этот, мне кажется, неверен уже потому, что Зайцев многократно называет Жуковского романтиком. Романтизм же, не отделимый от той или иной формы религиозности, со святостью никак не соединим. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно попытаться назвать Серафима Саровского романтиком. А кроме того, Зайцев подчеркивает, что Жуковский – «Скорее прожил жизнь около церкви, чем в церкви». «Церкви он несколько боялся, как бы стеснялся, духовенство знал мало… Его религиозность носила всегда очень личный характер»…