Жанр "Биографии, мемуары" аудиокниг на Audiobukva.ru, страница 40

Когда недоучившийся школьник Михаэль Брюннер вступал добровольцем в Вермахт, он верил, что впереди его ждут лишь победные фанфары, но он оказался в кромешном аду Восточного фронта. Таких, как он, немцы зовут Schlaumeier (дословно: «хитрюга»). Брюннер не брезговал ничем, чтобы спасти собственную шкуру, однако не избежал ни участия в самых кровопролитных сражениях второй половины войны, ни серьезных ранений. Будучи радистом танка PzKpfw IV, вместе с элитной 24-й танковой дивизией он прошел через жесточайшие бои на Никопольском плацдарме, под Яссами, между Саном и Вислой и лишь чудом не попал в советский плен: в последний момент, нарушив приказ и бросив свою часть, успел удрать в американскую зону оккупации… Обо всем этом Брюннер рассказал в своих мемуарах — на удивление откровенно и цинично, не скрывая самых неприглядных фактов, с массой интереснейших подробностей танковой войны на Восточном фронте.

В книге воспоминаний известная французская актриса Влади рассказывает о своем приезде в 1967 году на V Московский международный кинофестиваль, о знакомстве с Владимиром Высоцким, об их жизни в Москве, поездках во Францию, Италию, США и другие страны. В книге приведены малоизвестные факты, касающиеся встреч В. Высоцкого с видными зарубежными деятелями культуры — Питером Бруком, Робертом де Ниро, Лайзой Минелли и др. автор подробно описывает процесс работы В. Высоцкого над своими стихами и песнями, рассказывает о его выступлениях в театре и на концертах перед многочисленной советской и зарубежной аудиторий.

К 100-летию начала Брусиловского прорыва. Среди военно-исторической и мемуарной литературы, посвященной Первой мировой войне и событиям в России в 1917—1922 гг., воспоминания Алексея Алексеевича Брусилова (1853—1926) занимают особое место. Брусилов – «автор» гениального с военно-стратегической точки зрения прорыва, названного его именем. …1916 год. Настроения, царящие в русской армии, можно охарактеризовать одним словом – уныние. Самое страшное: пассивность и нерешительность охватили прежде всего тех, кто был поставлен командовать армией, вести за собой миллионы людей. К счастью, не всех. Говоря о событиях лета 1916 года, часто используют слово «впервые»: впервые стратегическое наступление проводилось в условиях позиционной войны; впервые фронт прорывался одновременными ударами на нескольких участках; впервые было применено последовательное сосредоточение огня для поддержки атаки. А главное: впервые, после более чем года отступлений, нашелся военачальник, который не разучился мыслить стратегически. История, как известно, не знает сослагательного наклонения. Но в случае с Брусиловским прорывом без «если бы» не обойтись. Если бы Алексей Алексеевич Брусилов не остался в одиночестве, если бы его поддержали – победа над Германией состоялась бы уже в 1916 году, а значит, ход российской и мировой истории был бы иным. Но Брусилов – это не только гениальный прорыв его имени. Летом 1917 он, став Верховным главнокомандующим, снова мог спасти страну от надвигающейся катастрофы. Но тогдашнему руководству России не нужны были решительные люди. В годы революций и смуты всем пришлось делать тяжелый выбор. Брусилов в силу своих религиозных и моральных убеждений не хотел становиться ни на одну из сторон в братоубийственной войне. И в Красную армию он вступил уже тогда, когда война по сути перестала быть гражданской и речь шла об отражении иностранной интервенции. «Считаю долгом каждого гражданина не бросать своего народа и житьё ним, чего бы это ни стоило», – это слова истинного русского офицера. Что не спасало от душевных мук и вопросов, на которые так и не нашлось ответа: «Господь мой!.. Где Россия, где моя страна, прежняя армия?»

Россия после Смуты — главная тема этой книги. Царь Михаил Федорович, основатель династии Романовых, правившей Россией более трехсот лет, взошел на престол пятнадцатилетним отроком и получил власть над разоренной, истекающей кровью и разорванной на части страной. Как случилось так, что Россия не просто выжила, но сумела сделать значительный шаг вперед в своем развитии? Какова роль в этом царя Михаила Федоровича? Соответствует ли действительности распространенное в литературе мнение, согласно которому это был слабый, безвольный правитель, полностью находившийся под влиянием родителей и других родственников? И в какой мере это было благом или, наоборот, несчастьем для России?

Переписка Бориса Пастернака с его первой женой составлена его старшим сыном и сопровождается его воспоминаниями об обстановке, в которой протекала семейная жизнь его родителей. Лирическая высота любовной трагедии не снижена переданными в письмах тяжестьюнищенского быта коммунальной квартиры 1920 — х годов и трудностями свободной творческой работы писателя и художницы, которые стали в конце концов причиой их расставания в 1931 году. Мучительные годы бездомности и взаимных обид, пережитые обоими, позволилиим вскоре построить свои отношения по — новому, на иных основах глубокого доверия и дружбы друг к другу, которые они пронесли через всю жизнь. В их переписку естественным образом включается взрослеющий с годами сын, восстанавливающий в памяти свои разговоры с отцом, совместные занятия и прогулки и волею судеб ставший в наше время биографом и издателем своего отца.

В Ваших руках — уникальный документ. Живое, в отличие от архивных, свидетельство обвинения против коммунизма. Удивительные, чудом дошедшие до нас слезы хрупкой матери, скиталицы по распятой Святой Руси во времена величайшей трагедии человеческой истории. Опыт того, что даже «один в поле воин», если на его стороне Правда. После долгих лет ожидания вышли в свет уникальные воспоминания благороднейшей русской женщины, ставшей жертвой коммунистического террора и безпощадного истребления элементарной справедливости. Княгиня Наталья Владимировна Урусова (1874 — 1963) обладала поэтическим талантом, и все её воспоминания воспринимаются как изящное произведение души, озабоченной наглядной потерей общественного благородства и крестоношением материнских пыток, когда ее дети были истреблены только из-за благородного их происхождения. Ее поэтическое чутье к жизни дало ей силу вытерпеть нравственные пытки и остаться до конца честным человеком. Начиная с первых дней революции, она подметила фальш в ведущем обществе и не примирилась с ней до последнего издыхания уже в старческих годах. Урусову следовало бы считать наставником тем русским людям, кто любитъ Истину паче всего на свете и хочет, в соответствии с такой жизнью облагородить себя, своих детей и нашу многострадальную Родину.

Джакомо Казанова, знаменитый авантюрист из Венеции, был известен благодаря своим многочисленным романтическим эпизодам, которые он подробно изложил в своих мемуарах. В своей автобиографической книге «История моей жизни» он выступает не только как герой любовных похождений, но и как проницательный наблюдатель за выдающимися личностями своей эпохи, а также как остроумный комментатор быта и морали того времени. Казанова увлекает читателя, рассказывая о своих приключениях так, что создает образ, который Стефан Цвейг оценил как превосходящий любое художественное произведение. Федор Достоевский также выразил восхищение его живописными изображениями персонажей, лиц и событий.

Имя Никколо Макиавелли (1469–1527) неизменно ассоциируется с его мастером произведением «Государь» — циничным и расчетливым руководством по управлению подданными. Если судить о нем только по этой книге, он предстает как жестокий человек, лишенный сострадания. Однако Пол Стретерн предлагает иной взгляд на макиавеллистскую эпоху. Он описывает великолепную и кровавую эпоху Возрождения, где заговоры и восстания были обычным делом наряду с пышными праздниками. В таких условиях правителю необходимо было остерегаться не только своего народа, но и ближайшего окружения. И хотя с тех пор прошло много веков, идеи Макиавелли по-прежнему остаются актуальными.