Современная ироничная вариация на тему чеховского «Я московский Гамлет». Герой — человек эпохи кондиционеров и смартфонов, живущий в раскалённом, шумном, но притягательном Ташкенте. Он так же, как его чеховский предшественник, страдает от скуки, бессмысленности и внутреннего раздвоения. Он знает всё и ничего: разбирается в кофе, но не в себе, умеет цитировать философов, но не умеет жить. В его усталых размышлениях — вся ирония постсовременного Востока, где древняя пыль встречает цифровую иллюминацию, а вечная тоска по смыслу звучит под аккомпанемент автомобильных сигналов и звона посуды в чайхане. Это сатирическое зеркало горожанина XXI века, потерявшего себя между вайфаем и вечным солнцем, где философия плавится, а ирония остаётся последней формой спасения.
Я ташкентский Гамлет.
Да. Я хожу по проспектам, сижу в чайханах, захожу в коворкинги и кофейни, смотрю в окна небоскрёбов, отражающих пыль, и всюду думаю одно и то же: Боже, какая жара! Какая безысходная жара! И какая, между прочим, скука… Днём я размышляю о судьбах Средней Азии и человечества, а вечером стою у «Пойтахта» с пластиковым стаканчиком лимонада и чувствую, что мне всё равно. Мне скучно даже скучать. Меня спрашивают: «Чем занимаешься?» Я отвечаю — «живу», но это, кажется, уже не профессия. Я философствую, но философия моя липкая, как узбекская халва в июле. Я читаю Хайдеггера, не понимая ни слова, зато чувствую себя человеком глубоко мыслящим. А когда совсем грустно — открываю TikTok, там тоже мыслители, только в движении. Я знаю всё и ничего: не помню, кто построил Ташкент-Сити, не знаю, сколько там этажей, кто мэр города, и сколько людей ежедневно фотографируют одно и то же здание. Я не знаю, почему в тени не прохладно, и почему, когда включают фонтаны, становится ещё жарче. Но зато я знаю, где делают лучший самаркандский плов и в каком кафе вайфай держит дольше всех — ведь, в конце концов, это и есть подлинное знание XXI века. Иногда я думаю: всё ли это не сон? Ведь всё в Ташкенте похоже на сновидение: люди бегут, машины сигналят, солнце не садится даже ночью, просто уходит на перекур. Я хотел бы быть деятелем, но во мне слишком много сомнения: идти в политику? в блогинг? в поэты? или, может быть, в бариста? Я боюсь ответственности и одновременно тоскую по смыслу. И когда кто-нибудь говорит о великом возрождении Востока, я киваю, делая умное лицо, и тихо шепчу: «Передать в комиссию…» Меня зовут Гамлет, я ташкентский. Не принц, не мыслитель, не реформатор, просто человек, уставший от жары и мысли, что смысл где-то рядом — за следующим перекрёстком, где снова пробка и продавец арбузов спорит с гаишником. Мне остаётся одно — ирония. Она спасает от пафоса, как тень — от солнца. Так и живу, между пыльной бессмертностью и липким абсурдом, глядя в зеркало кондиционера и думая: быть или не быть? Хотя в такую жару, честно говоря, лучше — не быть.
45 
