Аудиокниги в Исполнении "Иванова Маргарита": Очарование Слов и Искусства Голоса, страница 24

Александр Мыльников (24 августа 1929, Ленинград – 3 февраля 2003) – советский и российский историк. Заслуженный деятель науки РФ (1999). Из служащих. В 1952 окончил Юридический факультет ЛГУ, где под руководством И. И. Яковкина специализировался по истории средневекового славянского права. Посещал также лекции на историческом и филологическом факультетах. После окончания университета свыше 20 лет работал в Государственной публичной библиотеке, в 1962–1973 был заведующим отделом рукописей. Научная деятельность А. С. Мыльникова охватывала проблемы истории культуры, общественной мысли, книгопечатания славянских стран. особенно Чехии, в XVIII–XIX веках. В 1958 защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата исторических наук: «Чешская политическая и историческая мысль в библиографических трудах чешских ученых и публицистов (20–40-е гг. XIX в.)». Многие работы посвящены изучению рукописных собраний, хранящихся в Ленинграде. В 1972 защитил докторскую диссертацию: «Возникновение национально-просветительской идеологии в чешских землях XVIII в.». С 1973 А. С. Мыльников работал в Ленинградской части Института этнографии АН СССР (старший научный сотрудник, зав. отделом). С 1992 – директор Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого.

Пушкинские рукописи, воспоминания о нем современников появились за границей вместе с его друзьями и родственниками. Автор — В.М.Фридкин (доктор физико-математических наук, печатался в «Новом мире», «Октябре», «Науке и жизни»; его работы ценил Н. Я. Эйдельман) знаком со многими потомками Пушкина. В США, Англии, Италии, Франции он нашел много новых сведений о поэте, о близких ему людях и тех, кто причастен к его гибели. Но книга не только о Пушкине. Сюда включен цикл других рассказов.

Нью-Йорк, дом престарелых. Здесь происходят бурные романы, здесь ставят «Гамлета», разворачиваются настоящие театральные интриги, и порой актера увозят прямо со сцены на кладбище. А герой, в молодости поэт и журналист, вспоминает свое швейцарское знакомство с дадаистами, невзрачным господином Лениным, свою вину перед евреями, которых он убеждал не покидать фашистскую Германию.

Страна вечной мерзлоты на своих бесконечных пространствах таит еще очень много загадочного. С самолета, пересекающего сердце этой страны – Центральную Якутию, земля внизу кажется ковром, сильно изъеденным молью: среди тайги и открытых мест рассыпано множество каких-то непонятных округлых и вытянутых пятен, сверкающих на солнце озерами или безводных. Вблизи это плоские впадины: небольшие или тянущиеся на километры, нередко сливающиеся между собой, иногда с обнаженными в берегах подземными льдами. Это самые цветущие места – оазисы среди засушливой равнины.

Откуда они? Как возникли? Что за удивительное явление природы? Автор – гидрогеолог, географ-мерзлотовед, занимаясь исследованиями в Центральной Якутии, увидела эти впадины, и они ее заворожили. Она усомнилась в существующей гипотезе их происхождения, страстно захотела разгадать эту захватывающую тайну и отдала ей годы своей жизни. Увлеченно и образно описывает она свои пути к разрешению этой загадки, приключения, их сопровождающие, и людей, встреченных на перепутьях. Читатель оказывается то далеко за полярным кругом, то в Западной Сибири и Северном Казахстане, то в теплых степях под Полтавой, где, как выясняется, эти уникальные творения природы тоже встречаются. История этого удивительного, необычного научного поиска, описанного в яркой художественной форме, с чувством юмора, вызывает в читателе ощущение активной сопричастности всему происходящему.

В сборнике представлены сказки и рассказы для детей русского писателя Д.Н.Мамина-Сибиряка (1852 — 1912) — Емеля-охотник — Зимовье на Студеной — Постойко — Приемыш — Серая Шейка — Ак-Бозат — В глуши — Вертел — Старый Воробей — Богач и Еремка

Конкордия Терентьевна Ландау-Дробанцева, жена гениального физика Льва Ландау, начала писать свои воспоминания после смерти мужа в 1968 году и работала над ними более десяти лет… Получилось три солидных тома. Переплетенные, дополненные фотодокументами, они в виде самиздата какое-то время циркулировали в среде ученых-физиков, но вскоре почти все экземпляры были уничтожены академиками и их женами, которые ханжески возмущались этим откровенным текстом, шокирующими подробностями личной жизни великих умов СССР и нелицеприятными оценками «неприкасаемых». Но «рукописи не горят», и появление воспоминаний Коры Ландау в виде книги — лишнее тому подтверждение. «Эти воспоминания я писала только самой себе, не имея ни малейшей надежды на публикацию. Чтобы распутать сложнейший клубок моей жизни, пришлось залезть в непристойные мелочи быта, в интимные стороны человеческой жизни, сугубо скрытые от посторонних глаз, иногда таящие так много прелести, но и мерзости тоже. Писала я только правду, одну правду...»

Каждый наш прожитый день — это след на карте Судьбы. Переплетение наших путей — замысловатый узор. И если бы знать заранее, что там, за следующим поворотом, возможно, не горела бы так земля под ногами. Порой люди заперты жизнью, словно в темной комнате. Они ищут выход, слепо натыкаясь на предметы, сбивая друг друга с ног. Но каждый находит свой выход…

Повесть К.Г. Паустовского об Исааке Ильиче Левитане (1860 — 1900) — русском художнике, мастере «пейзажа настроения». «В Париже Левитан увидел картины Мане, но не запомнил их. Только перед смертью он оценил живопись импрессионистов, понял, что он отчасти был их русским предшественником, — и впервые с признанием упомянул их имена. Последние годы жизни Левитан проводил много времени около Вышнего Волочка на берегах озера Удомли. Там, в семье помещиков Панафидиных, он опять попал в путаницу человеческих отношений, стрелялся, но его спасли… Чем ближе к старости, тем чаще мысль Левитана останавливалась на осени. Правда, Левитан написал несколько превосходных весенних вещей, но это почти всегда была весна, похожая на осень. В „Большой воде“ затопленная разливом роща обнажена, как поздней осенью, и даже не покрылась зеленоватым дымом первой листвы. В „Ранней весне“ черная глубокая река мертво стоит среди оврагов, еще покрытых рыхлым снегом, и только в картине „Март“ передана настоящая весенняя яркость неба над тающими сугробами, желтый солнечный свет и стеклянный блеск талой воды, каплющей с крыльца дощатого дома...»